65-81). Еще в течение 27-29 марта 1941 года Гитлер и Риббентроп четы- режды заверяли японского министра иностранных дел Мацуоку, что они не верят в нападение со стороны Советского Союза ("Военно-истори- ческий журнал". 1991, №5, с.20). Немецкий генерал Ф.Гальдер в "Во- енном дневнике" 22 марта 1941 года записал: "Я не верю в вероят- ность инициативы со стороны русских". Посол Германии в СССР Шулен- бург в апреле 1941 года докладывал Гитлеру: "Я не могу поверить, что Россия когда-нибудь нападет на Германию". Советскому Союзу не было никакого смысла начинать войну, тем более летом 1941 года. СССР стремился выиграть время, чтобы лучше подготовиться к отражению фашистской агрессии, собрать урожай 1941 года. Известно также, что даже после начала войны, подписывая ди- рективу войскам, Сталин запретил армии переходить государственную границу СССР. Все это доказывает, что у Сталина не было намерения начинать превентивную войну с Германией. Когда стало известно, что значительные силы вермахта развер- тываются вдоль западной границы, Советское правительство и военное командование в первой половине 1941 года провели ряд крупных ме- роприятий, которые имели важное значение для повышения боевой го- товности Вооруженных Сил СССР. Однако они оказались далеко недос- таточными, а проводившаяся реорганизация и перевооружение броне- танковых и авиационных соединений привели к временному снижению их боеготовности. В феврале 1941 года был принят план мобилизации, в соответ- ствии с которым в округах и войсковых штабах в течение мая-июня были проведены некоторые мобилизационные мероприятия. К июню 1941 года численность вооруженных сил увеличилась до 5,3 миллиона чело- век. В мае-июне началась передислокация ряда дивизий и корпусов пограничных округов ближе к границе, было форсировано строитель- ство укрепленных районов на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. Однако и здесь не обошлось без ошибок: вооружение со старых укреплений было демонтировано, а на новых еще не установле- но. Во второй половине мая -- начале июня начинается выдвижение на запад войск из внутренних военных округов. 14-19 июня командо- вание приграничных округов получило указание вывести фронтовые уп- равления на полевые пункты, а 19 июня -- приказ о маскировке аэродромов, воинских частей и военных объектов. Флоты и флотилии получили указание повысить боевую готовность. Тем не менее в стра- тегическом развертывании западных пограничных округов была допуще- на задержка. Было допущено также запоздание с вводом в действие плана прикрытия. Многие мероприятия по повышению боеготовности войск к. началу войны завершить не удалось. Не была заблаговременно создана груп- пировка сил, способная противостоять наступлению врага, не были отмобилизованы и развернуты органы войскового и оперативного тыла, а низкие транспортные возможности тыловых частей предопределили плохое тыловое обеспечение войск с первого же дня войны. Особенно тяжелым по своим последствиям было запоздание с при- ведением в полную боевую готовность тех соединений приграничных военных округов и гарнизонов укрепленных районов, которые должны были вступить в сражение сразу же после вторжения врага. Это было в значительной мере связано с просчетом в оценке времени нападения Германии и боязнью спровоцировать немцев. Только в ночь на 22 июня пограничным округам была передана директива Наркомата обороны о приведении войск в боевую готовность. Она запоздала с поступлением в войска и характеризовалась нечеткой постановкой задач. Войска (кроме флота и соединений Одесского военного округа, принявших не- обходимые меры по инициативе наркома ВМФ и командующего ОдВО) не успели занять оборонительные позиции, сменить аэродромы, поднять самолеты в воздух, осуществить другие необходимые в той обстановке мероприятия. Одна из причин создавшегося положения заключалась в том, что И.В.Сталин, возглавлявший руководство партии и страны, считал, что Германия не решится (пока ведет войну с Англией) нарушить заклю- ченный с СССР пакт о ненападении, а развертывание ее войск на со- ветской границе проводится с целью политического давления, чтобы добиться уступок от Советского Союза. Он рассматривал поступившие данные о подготовке германского нападения в июне как провокацион- ные. Стремясь оттянуть военное столкновение с Германией, чтобы ис- пользовать выигранное время для подготовки армии и страны к оборо- не, И.В.Сталин не давал согласия на приведение войск пограничных округов в полную боевую готовность, считая, что эти меры могут быть использованы правителями третьего рейха как предлог для раз- вязывания войны. Маршал К.А.Мерецков вспоминал, что в беседе с ним в начале 1941 года "И.В.Сталин заметил, что пребывать вне войны до 1943 года мы, конечно, не сумеем. Нас втянут поневоле. Но не ис- ключено, что до 1942 года мы останемся вне войны"! (К.А.Мерецков. На службе народу. М., 1968, с.202). Как писал Черчилль в своих мемуарах, Сталин в беседе о пред- военной обстановке сказал ему: "Мне не нужно было никаких предуп- реждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого". (Churchill W. The Second World War. Boston, 1950, Vol.III, p.496). Характерно и признание немецкого генерала З.Вестфаля в напи- санной в 50-е годы по заданию министерства обороны США статье "Война расширяется": "Сталин, конечно, знал, что на его западной границе сосредоточиваются немецкие дивизии. Он знал, чем это было вызвано, и соответственно укреплял свои силы. Несмотря на это, Сталин до самого последнего момента надеялся, что до войны дело не дойдет. Таким образом, стратегически он был готов к наступлению немцев, начавшемуся в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 г., но такти- чески оно застало его врасплох" (Роковые решения. М., 1956, с.61). Сталин видел неизбежность войны с фашистской Германией, одна- ко был далек от реальности, когда речь шла о сроках ее возможного начала. Его тактика сводилась к тому, чтобы избежать ухудшения от- ношений с Германией, не дать ей предлога для нападения, втянуть Гитлера в переговоры для выигрыша времени. Курс Сталина на то, чтобы не допускать того, что могла использовать Германия как повод для развязывания войны, был оправдан историческими интересами Со- ветского Союза. Но просчет его состоял в том, что он не увидел то- го предела, дальше которого такая политика становилась смертельно опасной. Такой предел необходимо было перейти и максимально быстро привести советские Вооруженные Силы в полную боевую готовность, осуществить мобилизацию. Немалая доля ответственности за то, что Красная Армия оказалась неподготовленной к отражению внезапного вторжения врага, лежит и на руководителях Наркомата обороны и Ге- нерального штаба. Они не сумели сделать правильных выводов из соз- давшейся военно-политической обстановки и не осуществили неотлож- ные меры по приведению вооруженных сил в боевую готовность. При рассмотрении вопроса о просчетах политического и воен- но-стратегического характера И.В.Сталина накануне войны есть все основания учитывать мнение маршала Жукова, бывшего перед войной начальником Генерального штаба. Он пишет: "... Ошибки Сталина, бе- зусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических и политических факторов ... Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием -- избежать войны или от- тянуть сроки ее начала и уверенностью в том, что это ему удастся" ("Московские новости". 1987, 20 сентября). Такова горькая правда об ошибках, допущенных Сталиным и со- ветским руководством в оценке возможного срока нападения Германии на нашу страну. Конечно, Сталин имел в виду и этот трагический просчет, когда говорил после войны 24 мая 1945 года: "У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 годах ...". Оценивая ситуацию кануна войны и принимавшиеся решения, нель- зя сбрасывать со счетов ее крайнюю сложность и запутанность, изощ- ренность тех методов политической, дипломатической, военно-страте- гической маскировки, которые применяли гитлеровцы для скрытия го- товящегося наступления. В военном искусстве Германии еще до начала второй мировой войны были наиболее полно разработаны формы и спо- собы дезинформации и достижения внезапности действий, упреждения противника в стратегическом развертывании вооруженных сил. Они бы- ли весьма эффективно использованы (и еще более отточены) при напа- дении на европейские страны. Крупного успеха добился вермахт и при внезапном нападении на нашу страну. В практике Второй мировой вой- ны это не был какой-то исключительный, из ряда выходящий случай. Жертвами внезапного нападения вермахта были Польша, Дания, Норве- гия, Бельгия, Голландия, Франция, Англия, Греция, Югославия. А на другом конце света -- США, потерявшие значительную часть своего военного флота при внезапном ударе Японии по Пирл-Харбору. Что же, дело сводилось к тому, что в каждой из этих стран си- дел свой Сталин, сосредоточивший в своих руках всю власть, не по- нимавший обстановки и неспособный принять соответствующих мер? Но почему-то эти руководители не поносятся, над ними не издеваются в этих странах. И все же, пожалуй, наибольшей наглости и беспардонности ложь Хрущева и "демократов" достигла в вопросе деятельности Сталина в первые часы и дни Великой Отечественной войны. В этом вопросе ложь прокламируется уже без всякой оглядки на действительные факты. Хрущев на XX съезде партии утверждал: "После первых неудач и пора- жений на фронтах Сталин считал, что наступил конец. В одной из бе- сед в эти дни он заявил: -- То, что создал Ленин, все это мы безвозвратно растеряли. После этого он долгое время фактически не руководил военными операциями и вообще не приступал к делам и вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и ска- зали, что нужно безотлагательно принимать какие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте" ("Известия ЦК КПСС", 1989, №3, с.148-149). В другом месте доклада Хрущев утверждал: "Эти факты (несозыв Пленумов ЦК ВКП(б). -- авт.) говорят о том, насколько был деморализован Сталин в первые месяцы войны ..." ("Известия ЦК КПСС". 1989. №3, с.136). Что же действительно происходило со Сталиным в первые дни и даже недели войны? Бросил ли он страну на произвол судьбы? Нахо- дился ли в полной прострации, был ли недееспособен и только "неко- торые члены Политбюро" "приволокли" его к исполнению своих обязан- ностей и указали, что надлежит делать? Здесь не прямо, но звучит намек, что среди них был и Никита Сергеевич и только из скромности он об этом умалчивает. Обратимся к фактам и свидетельствам работавших со Сталиным участников событий тех решающих дней. Теперь не секрет, что И.В.Сталин во второй половине июня 1941 года был мучительно болен. В субботу, 21 июня, когда у него темпе- ратура поднялась до сорока градусов, в Волынское (Ближнюю дачу) был вызван профессор Б.С.Преображенский, много лет лечивший И.В.Сталина. Осмотрев больного, профессор поставил диагноз -- тя- желейшая флегмонозная ангина и настаивал на немедленной госпитали- зации. Однако И.В.Сталин наотрез отказался от больницы. При этом попросил Б.С.Преображенского на всякий случай не выезжать на вы- ходной день из Москвы. И поставил условие, чтобы профессор о своем диагнозе никому не говорил. В воскресенье, 22 июня, в 3 часа 30 минут нарком обороны С.К.Тимошенко приказал начальнику Генерального штаба Г.К.Жукову позвонить в Волынское И.В.Сталину и доложить, что немцы бомбят на- ши города, началась война. Подойдя к аппарату, выслушав сообщение Жукова, Сталин отдал распоряжение: -- Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро. Затем, вопреки строжайшему запрету профессора Б.С.Преображен- ского, И.В.Сталин вызвал машину и уехал в Кремль. Через час, в 4 часа 30 минут, 22 июня в Кремле собрались выз- ванные члены Политбюро, а также Тимошенко и Жуков. Сталин открыл заседание Политбюро. Обратившись к В.М.Молотову, он сказал: -- Надо срочно позвонить в германское посольство. В посоль- стве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения. Принять посла было поручено В.М.Молотову. "Мы -- пишет Г.К.Жуков в книге "Воспоминания и размышления", -- тут же просили И.В.Сталина дать войскам приказ не медля органи- зовать ответные действия и нанести контрудары по противнику. -- Подождем возвращения Молотова, -- ответил он. Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М.Молотов. -- Германское правительство объявило нам войну. И.В.Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался. Наступила длительная, тягостная пауза. Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немед- ленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвиже- ние. -- Не задержать, а уничтожить, -- уточнил С.К.Тимошенко. -- Давайте директиву, -- сказал И.В.Сталин. -- Но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу. Трудно было понять И.В.Сталина. Видимо, он все еще надеялся как-то избежать войны. Но она уже стала фактом, Вторжение развива- лось на всех стратегических направлениях" (Г.К.Жуков. Воспоминания и размышления. Т.2. М., 1990, с.10). В 7 часов 15 минут 22 июня И.В.Сталин подписал директиву Во- оруженным Силам СССР об отражении гитлеровской агрессии. В 9 часов 30 минут 22 июня И.В.Сталин в присутствии С.К.Тимо- шенко и Г.К.Жукова отредактировал и подписал указ о проведении мо- билизации и введении военного положения в европейской части стра- ны, а также об образовании Ставки Главного Командования и ряд дру- гих документов. Утром 22 июня было принято решение, что в 12 часов с Заявле- нием Советского правительства к народам Советского Союза по радио обратится В.М.Молотов. И.В.Сталин, будучи тяжело больным, в таком состоянии, понятно, выступить с обращением к советскому народу не мог. В своих мемуарах Г.К.Жуков отмечает: "Говорят, что в первую неделю войны И.В.Сталин якобы так растерялся, что не мог даже выс- тупить по радио с речью и поручил свое выступление В.М.Молотову. Это суждение не соответствует действительности" (Г.К.Жуков. Воспо- минания и размышления. Т.2. М., 1990, С.10). И.В.Сталин о своем заболевании не сказал даже близким сорат- никам. Он понимал, что это сообщение в начале войны может демора- лизовать армию и народ. Вместе с тем он не хотел и доставлять ра- дости врагу. Вспоминая 22 июня 1941 года, Г.К.Жуков продолжал: "Примерно в 13 часов мне позвонил И.В.Сталин и сказал: -- Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растеря- лись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качес- тве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызвал к себе и дал соответству- ющие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь. Я спросил: -- А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке? И.В.Сталин ответил: -- Оставьте за себя Ватутина. Потом несколько раздраженно добавил: -- Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся. Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе. Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили летчики, угостившие меня крепким чаем с бутербро- дами" (Г.К.Жуков. Воспоминания и размышления. Т.2. М., 1990, с.13). Лишь вечером 22 июня 1941 года И.В.Сталин возвратился в Во- лынское. Из-за нарыва в горле он ничего не ел. Тяжело больной, И.В.Сталин приезжал работать в Кремль. Приведем еще одну запись Г.К.Жукова: "26 июня на командный пункт Юго-Западного фронта в Тернополь мне позвонил И.В.Сталин и сказал: -- На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Ку- лик неизвестно где. Маршал Шапошников заболел. Можете вы немедлен- но вылететь в Москву? -- Сейчас переговорю с товарищами Кирпоносом и Пуркаевым о дальнейших действиях и выеду на аэродром. Поздно вечером 26 июня я прилетел в Москву и прямо с аэродро- ма -- к И.В.Сталину. В кабинете И.В.Сталина стояли навытяжку нар- ком С.К.Тимошенко и мой первый заместитель генерал-лейтенант Н.Ф.Ватутин. Оба бледные, осунувшиеся, с покрасневшими от бессон- ницы глазами. И.В.Сталин был не в лучшем состоянии. Поздоровавшись кивком, И.В.Сталин сказал: -- Подумайте вместе и скажите, что можно сделать в сложившей- ся обстановке? -- И бросил на стол карту Западного фронта. -- Нам нужно минут сорок, чтобы разобраться, -- сказал я. -- Хорошо, через сорок минут доложите. Мы вышли в соседнюю комнату и стали обсуждать положение дел и наши возможности на Западном фронте". Наши предложения, заключил Г.К.Жуков, "И.В.Сталиным были утверждены и тотчас же оформлены со- ответствующими распоряжениями" (Г.К.Жуков. Воспоминания и размыш- ления. Т.2. М., 1990, с.34-35). Будучи еще тяжело больным, И.В.Сталин 29 июня 1941 года дваж- ды был в наркомате обороны и Генеральном штабе и отдавал соответ- ствующие распоряжения. 29 и 30 июня он находился на даче, завершая работу над важ- нейшим постановлением СНК и ЦК партии об организации отпора фашис- тскому агрессору. 1 июля вернулся в Кремль и продолжил работу -- подготовку к выступлению по радио с обращением к народу. 3 июля 1941 года Сталин выступил по радио с обращением к со- ветскому народу, к бойцам Красной Армии и Военно-Морского Флота. Он рассказал суровую правду о сложившейся в первые дни войны тяже- лой обстановке на фронте. В выступлении был дан глубокий анализ происходящих событий и определены задачи армии и народа по защите социалистического Отечества. Сталин призвал советских людей понять всю серьезность опасности, угрожавшей Родине, и отрешиться от нас- троений мирного времени. Он предупредил, что среди советских людей не должно быть благодушия, беспечности и паникерства, но не должно быть и страха в борьбе с коварным и сильным врагом. Он определил цели войны Советского Союза против фашистской Германии, указав, что эта война является великой войной всего советского народа про- тив немецко-фашистских войск. "Дело идет, таким образом, -- гово- рил Сталин, -- о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том -- быть народам Советского Союза сво- бодными или впасть в порабощение" (И.В.Сталин. О Великой Отечес- твенной войне Советского Союза. М., 1950, с.13). Целью этой всена- родной Отечественной войны является не только ликвидация опаснос- ти, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма. Вспоминая о силе воздействия речи Сталина 3 июля 1941 года на советских людей, поэт и писатель С.В.Михалков пишет: "Хотим мы се- годня признать или не хотим, но ведь именно его речь, начавшаяся словами "Братья и сестры!", в сорок первом вызвала невиданный эн- тузиазм у людей самых разных возрастов. Они пошли на призывные пункты добровольцами. Вера в слово -- огромная вера, если произно- сит его авторитетный человек. А то, что Сталин был для миллионов авторитетной личностью, отрицать можно либо по скудоумию, либо по злому умыслу" ("Гласность". 1998, №5, с.1). Сталин призвал: "Все силы народа -- на разгром врага! Вперед, за нашу победу!" На защиту свободы и независимости Родины поднялись все -- и старые участники гражданской войны, и молодежь непризывного воз- раста, люди всех национальностей, населявших страну. Все было под- чинено нуждам фронта, делу победы. Этому была подчинена и деятель- ность Сталина. В связи с утверждением Хрущева о якобы бездействии и параличе воли Сталина в первые месяцы войны целесообразно привести хотя бы две секретные шифрограммы Сталина в адрес Никиты Сергеевича в июле 1941 года. Текст одной из них от 10 июля гласит: "Ваши предложения об уничтожении всего имущества противоречат установкам, данным в речи т. Сталина (имеется в виду речь И.В.Сталина 3 июля 1941 г., где об уничтожении всего ценного имущества говорилось в связи с вынужденным отходом частей Красной Армии. -- авт.). Ваши же пред- ложения имеют в виду немедленное уничтожение всего ценного имущес- тва, хлеба и скота в зоне 100-150 километров от противника, неза- висимо от состояния фронта. Такое мероприятие может деморализовать население, вызвать недовольство Советской властью, расстроить тыл Красной Армии, и создать как в армии, так и среди населения нас- троение обязательного отхода вместо решимости давать отпор врагу" ("Известия ЦК КПСС". 1990, №7, с.207). На следующий день, 11 июля 1941 года, последовала новая те- леграмма Сталина: "Киев. т. Хрущеву. Получены достоверные сведе- ния, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый берег Днепра. Предупреждаю вас, что, если вы сдела- ете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы УРов на правом бе- регу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезер- тиров" ("Известия ЦК КПСС". 1990, №7, с.209). Как говорится, ком- ментарии излишни. Так кто же был растерян? В самые тяжелые месяцы 1941 года Сталин всеми силами стремил- ся организовать оборону страны. За каждым из принимавшихся Стали- ным решений стояли сложнейшие проблемы, вопросы, требующие срочно- го действия, принятия неотложных мер. Ошибка в принятых решениях грозила тяжелыми последствиями. А помимо решений текущих неотлож- ных дел, необходимо было тщательно анализировать стремительно из- менявшуюся обстановку, правильно ее оценивать, продумывать пер- спективу развития событий, разрабатывать далеко идущие решения, определяющие судьбу войны и страны. Мужество Сталина, его целеустремленность, энергия в борьбе за спасение Советской страны сыграли огромную роль. Были собраны во- едино все силы народа и армии. В зародыше были погашены панические настроения, которые в условиях неудачно начавшейся войны могли вспыхнуть, разлиться потоком и тем самым погубить молодое Совет- ское государство. Способность Сталина сохранять спокойствие и твердость духа в самых трудных, критических ситуациях была одной из существенных черт его полководческой деятельности. "Мне представляется, -- пи- сал маршал И.X.Баграмян, -- что железное самообладание, исключав- шее всякую нервозность и неуверенность в руководстве боевыми дей- ствиями войск в ходе войны, было одной из самых примечательных черт И.В.Сталина и благотворно отражалось на его военно-политичес- кой и полководческой деятельности" (И.X.Баграмян. Так шли мы к по- беде. М., 1977, с.131). Клеветники нашего прошлого пытаются доказать, что в Великой Отечественной войне народу не нужна была победа, что понесенные им огромные жертвы были бесполезны, стремятся затмить в сознании но- вых поколений тот факт всемирного значения, что воины Красной Ар- мии проявили исключительное мужество и стойкость, спасли от гибели Россию, советский народ, социализм, что они принесли освобождение от фашистского рабства народам Европы и Азии, спасли человечество от страшной чумы XX века -- фашизма. Эта победа круто изменила ход мировой истории в конце второго тысячелетия. Палачи великого подвига народа пытаются внушить мысль, что во время войны командование не жалело человеческой крови и проложило путь к победе, завалив врага горами трупов. Что солдаты нашей ар- мии были безвольной, безликой массой, тупо шедшей на убой под уг- розой расправы комиссаров, СМЕРШа, заградительных отрядов. Нена- вистью и злобой к советскому солдату, к советскому строю пропитаны иные интервью и роман "Прокляты и убиты" писателя В.П.Астафьева, да и публикации некоторых других маститых авторов. Пожалуй, нет такой грязи и лжи, которую не использовали бы клеветники, чтобы растоптать светлый образ советских людей. Отрицательную позицию в этих вопросах лжедемократы обозначили предельно жестко. Лживая, ничем не обоснованная травля Сталина как Верховного Главнокомандующего приняла такие извращенные формы, что от нее дистанцируются честные западные историки. Перед нами книга американцев Д.Глантца и Дж. Хауса "Когда столкнулись титаны. Как Красная Армия остановила Гитлера", изданная в 1995 году в США. Ав- торы пишут: "Во время празднования 50-летней годовщины высадки со- юзников в Нормандии в 1994 году один американский журнал опублико- вал на обложке фотографию генерала Дуайта Эйзенхауэра, одновремен- но наградив его титулом человека, победившего Гитлера. Если кто-либо и заслужил подобный титул, так это отнюдь не Эйзенхауэр, а Жуков, Василевский или, возможно, сам Сталин. Было бы правильнее сказать, что Красная Армия и многонациональное советское общество вынесли на себе львиную долю борьбы против Германии". Развивая эту мысль, авторы приходят к выводу, что Красная Армия была способна завершить войну и в том случае, если бы союзники не открыли второ-