Две войны в российской истории, 1812-1813 гг. и 1941-1945
гг., удостоились великой чести быть провозглашенными Отечественны-
ми. Их сближает и значение в национальной судьбе евразийских наро-
дов, и многие внешние детали и обстоятельства, да и некоторый сов-
падающий внутренний смысл событий.
Они -- явления международные, особенно вторая, и глубоко на-
циональные, интимно-тайные, прокатившиеся в громе -- и тишине, в
явленности -- и мраке.
Можно сказать, мы так и не знаем, даже привлекая художествен-
но-психологический гений Льва Толстого и изумительную военную ода-
ренность Карла Клаузевица, величайших мыслителей тайны духа и Мо-
лоха войны, писавших о 1812 годе, -- что думал и чувствовал
М.И.Кутузов на Бородинском поле, с чем он ехал к армии за пару не-
дель до того и какой мерой оценивал он события, когда гнал и ща-
дил, истреблял и пособлял Наполеону на страшной Смоленской дороге,
уничтожал дивизии и корпуса, губил тьмы и тысячи и выпускал пос-
ледний десяток, сотенку, конвойчик.
Мы не разгадали даже очевидных, наяву и зримо поставленных
загадок 1812 года:
-- причины выдвижения Шевардинского редута на Бородинском по-
ле;
-- явную нецелесообразность распределения сил между Барклаем
и Багратионом;
-- и наконец, в связи с этим, как же все-таки собирался осу-
ществить "свое" сражение М.И.Кутузов без вмешательства провидчес-
тва Наполеона и насколько французский военный гений нарушил эти
замыслы, и нарушил ли вообще, если оно состоялось и имело обеску-
раживающий результат.
Великий военный мыслитель, замечательный умница гегелевского
типа Карл Клаузевиц, подводя итоги исследования войны в своей ра-
боте "1812 год" и с научной добросовестностью установив и доказав,
что действия русского главнокомандующего были зачастую неправиль-
ны, в основном неглубоки и нередко хрестоматийно ошибочны, завер-
шает ее ернической фразой, показывающей его превосходство как ис-
следователя и честного наблюдателя над ослепленными собственными
построениями педантами-критиками: "... Но если в результате этих
ошибочных действий Наполеон потерял 450 тысяч войска, всю конницу
и артиллерию и вернулся в Европу едва с 10-12 тысячами боеспособ-
ной массы, значит Кутузов поступал правильно, даже и вопреки стра-
тегии".
Мы крайне мало осознали М.И.Кутузова в единстве разнородного
богатства всей его деятельности; где и когда он поступал не как
европейски образованный генерал, а как мудрый старец-вождь, зна-
ющий свое беспокойное племя (о чем очень проницательно пишет Кла-
узевиц "с точки зрения стратегии Бородино было поражением -- Куту-
зов объявил о победе, и учитывая воздействие его манифеста на об-
щество, надо признать, он лучше знал свой народ"); мы только нащу-
пываем и мямлим, что в действиях великого старика был не только
военный, но и политический смысл, без вскрытия и оценки которого
нам не ясна вполне вся картина войны; мы не знаем, как сказалась
на них Павловская доктрина русско-французского альянса начала
1800-х годов, одним из немногих преданных сторонников императора
-- творца которой был М.И.Кутузов -- мы не знаем многого!
Но главное содержание военной драмы лета 1812 года установле-
но и очевидно -- используя территориальный фактор, обеспеченный
глубоким укрытием жизненно важных национальных центров внутри го-
сударства и нечувствительностью феодально-сословного населения к
буржуазно-либеральной пропаганде, раскатать французскую армию по
великой восточно-европейской равнине среди враждебного ей по духу
(вспомните рассказ Стендаля "Штурм редута", который интендантом
Анри Бейлем прошел кампанию 1812 г.), вере, языку; обычаям, темпе-
раменту населения, завлекая вглубь страны и там обрушить на нее,
ослабленную непосильной коммуникационной линией, решающий удар. Об
этом говорил в 1811 году Александр I Коленкуру, это знал и явил в
своих действиях разумный и твердый М.Б.Барклай-де-Толли, это тем
более было близко М.И.Кутузову, в своей военной практике, еще в
пору Австрийского похода обнаружившего особое дарование к исполь-
зованию времени и пространства -- это в тесной-то Европе! Теперь у
него был в распоряжении весь Евразийский континент ... И только
одна заноза впилась в фалду его сюртука и в сердце -- Москва! И он
ее вырвал -- только когда? После потери Смоленска? Или только пос-
ле Бородина? Было ли оно ритуальной гекатомбой или чем-то более
великим, утверждением в национальном самосознании традиции "За
Москву враг всегда платит!"; или преобладали чисто военные сообра-
жения, привлекая внимание Наполеона перспективой генерального сра-
жения, увлечь его к одному пункту, скрыв другие цели и возможнос-
ти, оторвав от опасных, по начальному превосходству завоевателя,
действий на периферии -- ведь по итогу из 600-тысячной армии в ав-
густе активно действовали где-то 160-180 тысяч, а потом и менее
100 тыс ... Крылья замерли и опали, что полностью освободило Вит-
генштейна и Чичагова для выхода на коммуникации основной москов-
ской группировки Наполеона ... А может, и всё вместе -- но общий
смысл событий был очевиден!
Грандиозная драма 1941-1945 гг. была бесконечно выше, вели-
чественней, надрывно-предельней, -- можно сказать, что все события
Первой Отечественной, от неманской переправы утра 12(24) июня до
Малоярославского поля, отложились в ее первом году, -- а впереди
было еще четыре ...
Но как мало, смутно, несообразно непропорционально знаем мы о
смысле этого первого года в отношении той чудовищной горы фактов
едва ли не о каждой минуте этих дней лета-осени 1941 г. Ошеломля-
ющий поток событий не прояснен, не упорядочен, не вскрыт в основе
своего стержня, той единой пронизывающей ноты, что касается содер-
жания всех событий и, неуловимо гениальная, меняет их смысл отно-
сительно внешней данности и приводит к итогу еще более обескуражи-
вающему, чем Бородино. Мы были несомненно и безусловно поражены
летом 1941 года, наша кадровая армия мирного времени, в значитель-
ной своей массе с двух-трехлетней выучкой, многочисленная, доброт-
ная, богато снабженная техническими средствами, была разгромлена,
а соотношение потерь убитыми и пленными (800 тыс. -- 3300 тыс.) --
классический, хрестоматийно затасканный показатель надлома воин-
ского духа -- прямо свидетельствовал о далеко зашедшем пораженчес-
тве (сравните Бородино 1812 года -- 43500 убитых и 1000 (!) плен-
ных). Далее уже были истребительные батальоны, ополчение ... и
вдруг чудо 4-6 декабря, когда войска, терпевшие поражения при по-
лутора-двухкратном превосходстве громят равного и даже большего по
численности неприятеля, когда в хаосе выступила воля, а безумная
буря опала, открыв завершающий неожиданный итог
Что было тем фактором, вокруг которого и за обладание которым
происходила главная скрытая борьба, та невидимая коллизия событий,
которая подводила к моменту; когда висящее на сцене в 1-м акте
оружье выстрелило в 4-м?
Можно сказать, что все написанное о 1941 годе есть просто
"бессмысленная" регистрация событий, что было там-то и там-то в
то-то и то-то время, а бессильное теоретизирование, скорее раздра-
жает своей беззубостью, лучше уж простая констатация фактов типа
"что дождь идет летом, а снег зимой", она, по крайней мере, пока-
зывает зияющую пустоту обобщений, подвигая на более глубокие раз-
мышления, нежели те, что есть в наличии, те, что, не проясняя
смысла события, топят его в глубине пустословного моря.
Да, Великой Отечественной не повезло -- ее не живописал Лев
Толстой, в ее хитросплетениях не разбирался Клаузевиц, ее скорее
брали количеством, а не качеством авторов; отечественная историог-
рафия находилась на откупе у сонма узурпировавших ее тему полити-
ков, тянувших одеяло событий на себя, один под Киев, другой на Ма-
лую землю; западная историография старательно-пристрастно замалчи-
вала, боясь раскрыть ее значение во всемирном масштабе более, не-
жели естественных аберраций и бессмыслиц отрабатываемой концепции
всемирно-исторического процесса 40-50 гг., возникавших вследствие
не учета ее фактора (характерно название американского сериала о
Великой Отечественной войне в 1980-х годах "Эта неизвестная война
на Востоке").
Но та дикая галиматья, в которой оказалась отечественная по-
литика и история в конце 20-го века, та явленная нам картина Бед-
лама всех институтов и идеогем настоятельно требуют историософски,
а не исторически, то есть с точки зрения того, что было истиной в
отличие от того, что представлялось истиной когда-то для участни-
ков событий, осмыслить подоплеку драмы лета 41-го года, когда нак-
ренилась вся великая плита евразийской государственности и цивили-
зации, в обретении столь нужных нам уроков и ориентиров в условиях
ее нового крушения.
Кто был в центре событий 1941 года? Кто был Александром I и
Кутузовым, Политическим лидером и Национальным главнокомандующим в
одном лице? Кто был сознательным дирижером или бессознательным ка-
кофонистом той мелодии, что разыгрывалась над великой восточно-ев-
ропейской равниной? -- Иосиф Сталин!
Именно от него, как от центра, надо исходить в попытке уло-
вить смысл событий, здесь, вокруг него, они сгущались, стягива-
лись, бугрились в шаржированной обобщенности, отсюда уходили, ос-
лабевая и индивидуализируясь.
Какую главную для себя задачу решал и, как показывает итог
войны, решил И.В.Сталин в отчаянные дни лета 1941 года? Что было
для него тем рычагом, ухватившись за который он полагал изменить
ход событий, -- о чем никогда не говорил, не называл, и только из-
редка обрывал слишком назойливых комментаторов своих действий пос-
ле войны, и особенно тех из них, кто проводил тождество его стра-
тегии 1941 года кутузовской линии 1812-го -- эта столь подходившая
к утверждавшемуся стереотипу "величайшего полководца всех времен и
народов" побасенка, кажется, его особенно раздражала, известно его
высказывание, которое по смыслу ее перечеркивает: "наше отступле-
ние было не следствием свободного выбора, а тяжелой необходимос-
ти".
Чтобы сделать какой-то вывод или, по крайней мере, отбросить
кое-что из набравшейся исторической шелухи, особенно последних
лет, следует рассмотреть хотя бы главные обстоятельства, предшес-
твовавшие 1941 году; объективно или субъективно повлиявшие на при-
нимаемые тогда решения и проводимые действия, -- иные из них уже
сами отбросят часть вороха околонаучных домыслов.
Зададимся и ответим на несколько вопросов.
Была ли для Сталина II мировая война неожиданной в общем пла-
не?
Позвольте напомнить в век дилетантов с лагерно-математичес-
ким, танково-идеологическим и органно-философским образованием, в
настоящее время предъявляемыми обществу как "историки", на худой
конец как -- "мыслители" ряд прописных для цензового професси-
онального преподавателя курса гражданской истории фактов генезиса
II мировой войны.
1915 год -- в секретном меморандуме членам кабинета министр
иностранных дел Великобритании лорд Э.Грей доводит до сведения
коллег, что целью Англии на послевоенный период является безуслов-
ное недопущение России к Черноморским проливам, только что ей обе-
щанным. Это делало неизбежной военную схватку двух держав в обоз-
римом будущем. Даже слабая, трусливая итальянская буржуазия, "не
допущенная" после войны на Балканы и в Африку, ответила Англии и
Франции Бенито Муссолини и войной -- тем более неизмеримо более
могущественная российская буржуазия. Новый раскол мира был заяв-
лен.
1917 г. -- Германский Генеральный Штаб (знаменитый Большой
Штаб Мольтке и Шлиффена) приходит к выводу, что изменившиеся цели
Германии -- слом национальных суверенитетов в Европе и установле-
ние безусловного германского преобладания -- не могут быть достиг-
нуты в идущей мировой войне и необходима еще одна всемирная схват-
ка. Нельзя не восхищаться непреклонной последовательностью этих
парней -- еще не кончена одна война, гремит тысячеголовая артилле-
рия битвы Нивеля, -- а они планируют новую! Да что там планируют
-- начинают готовить! После войны победители были очень озадачены,
обнаружив огромные высеченные штольни в скальных кряжах Лотарингии
и непонятный канал, начатый постройкой в Бельгии. Только в 1945
году, когда все документы Большого Штаба стали доступны обозрению,
открылось, что Лотарингские подземелья предназначались под страте-
гические накопительные склады боеприпасов II-й мировой войны, а по
бельгийскому каналу в ее случае должна была быть подвезена свер-
хтяжелая артиллерия на баржах для организации береговой обороны и
бомбардировок Англии.
1921 г. -- В.И.Ленин, оценивая в канун Генуэзской конференции
угрозу совместного выступления капиталистических держав против Со-
ветской России в случае неприятия ультиматума о долгах, устанавли-
вает ее беспочвенность, т.к. налицо глубочайший раскол западных
стран, а отношения Японии и США на Тихом океане достигли такой
степени антагонизма, что могут быть разрешены только войной.
1924 г. -- Молодой капитан американской армии Д.Эйзенхауэр,
только что женившийся на очаровательной девушке и тяготясь небога-
тым офицерским жалованьем и службой в малярийных болотах Панамы,
обращается с вопросом к своему начальнику, известному генералу
Скотту, имеет ли перспективу армейская служба. Всю ночь при свете
керосиновой лампы, расхаживая по палатке перед молодым офицером,
маститый военачальник делает вслух оценку ситуации в мире и прихо-
дит к заключению -- не позже, чем через 12 лет II мировая война
неизбежна. Армейский опыт в этих условиях становится бесценным ка-
питалом. Как известно, в 1939 году Д.Эйзенхауэр был единственным
полковником американской армии, имевшим опыт управления бронетан-
ковыми частями, что за 4 года подняло его от рядового старшего
офицера до четырехзвездного генерала и главнокомандующего воору-
женными силами 12 государств в Европе!
1930 г. -- Имперский генеральный штаб Великобритании не прод-
левает своего очередного моратория "10 лет без войны", признавая
ее реальную возможность.
1934 г. -- Рейхсканцлер А.Гитлер ставит директиву перед воен-
но-промышленными органами Германии начать непосредственную плано-
мерную подготовку к войне, рассчитанную на 5 лет со сроком безус-
ловной готовности на конец 1939 года, которой подчинить все ресур-
сы, организацию, пропаганду. Это решение бесповоротно -- если вой-
на не начнется в указанный срок. Германию ждет финансовый крах в
том же 1939 году.
Само разнообразие свидетельств, из разных лагерей, от разных
лиц, на разных уровнях -- от политического до бытового, -- отвер-
гает предположение, что для И.Сталина в стратегическом плане война
была неожиданна.
Еще одна особенность в этих свидетельствах -- война признава-
лась реальностью, ее предвидели и Ленин, и Скотт не на основе ана-
лиза межсистемных "коммунизм -- капитализм", а, оценивая внутри-
системные противоречия капиталистического мира, т.е. она не могла
быть остановлена единоличной волей СССР и не была ему генетически
подконтрольна. Мог ли это не знать Сталин? Конечно, нет, вся его
внешняя политика 30-х годов -- восстановление концерта с "сытыми
миролюбцами" старой Антанты. В этом и только в этом, в создании
системы коллективной безопасности видел он гарантию предотвращения
войны. И.Сталин и его креатура М.Литвинов, безусловно, различали
"застрельщиков" и "заднескамеечников" военного сползания 30-х го-
дов, "демократов" и "фашистов". Это не была только "линия Литвино-
ва", их близость была больше общепризнанной, еще с 1900-х годов,
когда М.Литвинов осуществлял в боевой организации РСДРП(б) техни-
ческую, а И.Сталин организационную подготовку переброски оружия и
проведения экспроприаций на цели революции, а позже сплоченно выс-
тупали против Л.Троцкого, который проклинал Литвинова и Красина в
своих мемуарах. В сущности, это было уже прямое сопоставление себя
с одним из лагерей складывавшегося военного раскола мира.
Характерный эпизод 1936 года. 18 июля 1936 г. начался фашис-
тский мятеж против правительства буржуазно-демократического народ-
ного Фронта в Испании. Уже через несколько дней стало ясно, что за
спиной мятежников стоят Германия и Италия. Скорее всего, Сталин
знал это с самого начала -- в середине 30-х годов для нас в Берли-
не и Риме не было тайн. В начале августа 1936 г. в Кремле состо-
ялось крайне узкое совещание под председательством В.Молотова с
участием И.Сталина, которое решало вопрос о целесообразности вме-
шательства в испанские события и возможных формах помощи. Общая
политическая оценка была единой -- Пиренейский полуостров стано-
вился испытательным полем фашизма, тем трамплином, откуда он нач-
нет свой прыжок на подрыв сложившегося равновесия в международных
отношениях -- и поражение его здесь, в самом начале агрессивного
рывка, будет иметь самые благотворные последствия, в том числе и
для СССР Участники совещания, в основном, склонялись к мысли, что
сама республиканская Испания, военная организация которой предель-
но ослаблена расколом общества с начала гражданской войны, а тех-
ническое оснащение замерло на уровне 1900-1914 гг., боевой же опыт
и традиции основываются едва ли не на испано-американской кампании
1898-1900 гг., не сможет устоять перед согласованным вторжением
двух первоклассных военных держав -- Германии и Италии. Из двух
возможных вариантов помощи:
-- ограничиться военным снабжением и посылкой доброволь-
цев-инструкторов;
-- прямо включиться в события, направив экспедиционный корпус
и взяв на себя военно-техническое обеспечение боевых действий рес-
публиканцев;
большинство высказалось за второе. Попутно выявилась полити-
ческая и техническая возможность посылки и поддержки снабжением
экспедиционных сил в 5-7 дивизий, достаточных для обеспечения во-
енного преобладания республиканцев и стабилизации международной
обстановки вокруг Испании.
В этих условиях резким диссонансом прозвучало выступление
маршала Тухачевского, ответственного за боеготовность РККА как на-
чальника вооружений и председателя комиссии по военной реформе и
уставам, заявившего, что штатные полнокровные соединения посылать
в Испанию не следует, так как они "покажут там не только сильные,
но и слабые стороны Красной Армии", что прозвучало, как заявление
о неготовности вооруженных сил в боевом смысле, что совершенно не
соответствовало действительности.
Вплоть до осени 1938 года РККА имела равноценную материальную
часть с германскими ВВС при превосходстве над итальянскими. В воз-
душных боях основной советский истребитель И-16, имея равную ско-
рость с лучшим немецким истребителем Ме-109В, превосходил его по
вооружению и маневренности, обстановка начала меняться только с
появлением в конце войны в Испании пушечного Ме-109Е. На земле же
советские пушечные танки БТ-5 и Т-26 прямо-таки подавляли своим
превосходством немецкие и итальянские пулеметные Т1, Т2, "Ансаль-
до". Организация же немецких вооруженных сил в 1933-36 гг. была
"детской", едва ли не "ясельной", что обнаружили страшные конфузы
во время вступления в Саар и Австрию, после которых распавшиеся,
из-за отсутствия опыта вождения войск комсоставом, дивизии по нес-
кольку дней приходилось искать и собирать вдоль дорог с помощью
полиции. Итальянская же армия -- по старому генштабистскому анек-
доту -- во все времена существовала для того, чтобы было кого по-
беждать австрийцам.
Выступление Тухачевского оказало серьезное действие, после
него совещание "увяло", каких-либо решений принято не было, что
означало фактическое принятие первого варианта "капельницы для
умирающего". Воздадим должное нашему герою, в августе 1936 года
Михаил Тухачевский отвел от Адольфа Гитлера самую опасную в его
восхождении угрозу -- потерпеть поражение, когда для германских
элит он был еще темной лошадкой, едва не выскочкой, и еще не стал
идолом германского обывателя. Но именно с этого совещания начался
отсчет последних дней Тухачевского -- Сталин поднял и держал его
на таком посту не для того, чтобы в крайне острый политический мо-
мент узнать о неготовности армии.
Осознавалось ли приближение войны И.В.Сталиным как некая ре-
альность в составе прочих или как неотвратимая страшная неизбеж-
ность? Что было в его сознании: "Если будет ... Если будет" или --
"Будет! Будет! Будет!" Принимались ли в связи с этим меры "вооб-
ще", "по способности" или делалось абсолютно все возможное?
Лучше всего об этом говорит материал структурного социаль-
но-экономического рывка СССР в 20-е -- 40-е годы. Исключая, может
быть, 1926-28 гг., когда чисто военная сторона экономического
строительства могла быть сведена к естественной модернизации во-
оруженных сил, все межвоенное развитие общества и экономики проис-
ходило при ярчайшем высвечивании чисто оборонной, грядущей схват-
кой определяемой, задачи.
Все наши довоенные пятилетки имели специальную военную нап-
равленность. Так:
-- задачей 1-й пятилетки (1928-1932 гг.) ставилось создание
вооруженных сил, обеспечивающих превосходство над самой крупной
военной державой капиталистического мира (в тот момент Францией);
-- в задачу 2-й пятилетки (1933-1937 гг.) входило создание
военного потенциала, обеспечивавшего превосходство над коалицией
2-3 крупнейших в военном отношении капиталистических государств
при условии, что столкновение ограничится одним военным театром,
Европейским или Азиатским;
-- в задачу 3-й пятилетке (1938-1942 гг.) ставилось создание
военного потенциала, обеспечивавшего превосходство над любой воз-
можной комбинацией крупнейших в военном отношении государств капи-
талистического мира при любых вероятных вариантах борьбы на всех
театрах военных действий.
Реальная схватка 1941-45 гг. произошла -- учитывая объедине-
ние почти всего военного потенциала Европы в руках Германии и пос-
тоянную, хотя и не осуществившуюся угрозу со стороны Японии -- по
промежуточному "двухсполовинному" варианту; и итоги войны показы-
вают, что планировщики 20-х -- 40-х годов заложили в свои расчеты
реальные цифры.
Более того, оборонной задаче было подчинено все остальное
строительство. Все наши новые предприятия закладывались как произ-
водства двойного назначения -- мирного и военного. Так:
-- заводы сельскохозяйственного машиностроения проектирова-
лись по профилю авиационного;
-- заводы среднего машиностроения по профилю артиллерийского
и минометного;
-- автомобильные заводы по профилю производства бронемашин и
легких танков;
-- тракторные по профилю средних и тяжелых танков;
-- хлебные элеваторы как пороховые производства;
-- макаронные фабрики как заводы по производству ультрамед-
ленногорящих порохов для дальнобойной артиллерии;
-- часовые заводы как производства взрывателей.
На этих заводах заранее организовывались технологические по-
токи, комплектовалось оборудование, оснастка, создавались вспомо-
гательные производства, укомплектовывался персонал инженерно-тех-
нических служб, сосредотачивались расходные и длительные запасы с
учетом их обоих назначений.
Американские инженеры потешались над заказчиком, который тре-
бовал в проектах пролетов Сталинградского тракторного завода
учесть 50-тонные нагрузки вместо обычных 5-7 тонных, что до край-
ности удорожало строительство, делало производство малорентабель-
ным. Они не догадывались, что эти пролеты должны были принимать на
себя не вес тракторов, а вес тяжелых танков.
Все 10000 предприятий, построенные за две с половиной предво-
енные пятилетки, были нацелены на оборонное производство, и будучи
не всегда рентабельны как автомобильные, комбайновые, тракторные,
они были эффективны как артиллерийские, авиационные, танковые.
Такой планомерной, всеобъемлющей милитаризации промышленности
и сельского хозяйства -- ведь те же МТС это полная предмобилизаци-
онная готовность всего автотракторного парка страны -- не знает
всемирная экономическая история, и сверхусилия Германии 1935-39
гг., на ее фоне выглядят скромно.
В результате этой работы советская экономика приобрела фан-
тастическую управляемость и маневренность, способность почти мгно-
венно развернуть военное производство. Если мобилизация промышлен-
ности Великобритании потребовала 22 месяца, из них 9 месяцев без
прямого воздействия неприятеля, если экономика США, не затронутая
войной, мобилизовалась за 36 месяцев, то экономика СССР; при пря-
мом воздействии войны, мобилизовалась за 3-4 месяца по основным
производствам и за 7 полностью. Никакой сверхэнтузиазм, штурмовщи-
на, порыв не могли обеспечить такого результата без этой гиган-
тской планомерной работы довоенных лет. И только при полном осоз-
нании неизбежности войны она могла быть принята, запущена и осу-
ществлена.
И если бы она не была произведена в Советском Союзе, кто бы
ее произвел в мире? А без нее -- что бы остановило А.Гитлера и го-
ревших энтузиазмом мирового господства панцербестий самой воин-
ственной нации 20-го века? В этой работе, единственно возможной
тогда только в СССР, закладывалось спасение мира -- и только Одна
Шестая могла ее осуществить по состоянию, традициям, устремлениям
общества и, добавим, провидению ее вождя.
Крупнейшим стратегическим решением И.Сталина той поры стало
резкое форсирование темпов индустриализации с начала мирового эко-
номического кризиса 1929-32 гг. Всемирная экономическая катастрофа
резко осложнила обстановку для СССР. С одной стороны, крайне уси-
лилась неустойчивость всего международного положения, мировая
"теснота" капитала будила поиск "свободных зон" и "пространств",
выносила на поверхность крайние шовинистические течения, получив-
шие массовую социальную базу в лице выбитой из колеи, озлобленной
против Государства, Бога и Соседа, массе.
С другой стороны, кризис в первый и последний раз открыл пе-
ред нами мировые рынки передовой техники и технологий, не заваляв-
шихся, перезрелых -- новеньких пахнущих лабораторной краской и
сверкающих конструкторской белизной. Бессилие ошалевших буржуазных
государств, судорога зоологического пароксизма страха, пронизыва-
ющая капитал, раскрыла перед нами двери цехов, КБ, плазов, сняла
занавески над кульманами, раскрыла лабораторные журналы.
В очередь на советские заказы стали "Ф.Крупп" и "Демаг",
"Маннесманн" и "Пратт энд Уитни", "Рено-Кодрон" и "Фоккер", свои
новейшие изделия предлагали на продажу Мессершмитт, Дуглас, Хей-
нкель, Кристи, Ройс -- мировая техническая элита. Открывалась воз-
можность выкачать весь задел из портфелей и мозгов Европы и Амери-
ки, но не далее 2-3 лет, положенных кризисом.
