|
Отрывок из книги
О.А.Арина
"Россия в стратегическом капкане" |
Если население
неграмотно,
то никакая демократия не страшна.
Выше я приводил высказывания Б. Сорэза и Дж. Сороса в отношении демократии. Первый возмущается, что демократии нет из--за "марксистского правительства", второй -- из--за разнузданного рынка. В отличие от них, большинство идеологов североамериканского капитализма считают, что именно здесь подлинное царство демократии, и более того, США просто обязаны распространить демократические ценности по всему миру. А кто сопротивляется -- заставить принять их вариант демократии. Это -- один из фундаментальных постулатов внешнеполитической стратегии США.
На самом деле ни один из американцев или канадцев не сможет вам объяснить, что такое демократия, кроме лопотания о том, что все мы свободны и можем выбирать кого угодно. Достаточно задать несколько вопросов, чтобы он или она признали, что мы не свободны и выбирать кого хотим не сможем.
Но дело не только в простом американце или канадце. Ученые с профессорскими званиями попадут в тот же самый тупик, что и простые граждане. Конечно, существуют словарные определения демократии, которые по сути все совпадают. Так из своей электронной Энциклопедии я выудил такое определение: "Демократия -- это форма правления, в рамках которой значительная часть граждан, прямо или косвенно, участвует в управлении государством".61 Ясно, что в современном мире управление осуществляется в основном через представителей партий в парламентах и органах государственной власти. Ясно также, что все нынешние западные демократии фиксирует в своих конституциях свободу совести и религии, свободу слова, прессы, собраний и организаций. Все это на бумаге хорошо сформулировано и обкатано. Если же исходить из реальностей, то многие значительные личности "демократических обществ" давали такие определения демократии, которые приводит та же самая Энциклопедия.
Вильям Пэнн (религиозный деятель): "Дайте возможность людям думать, что они правят, и тогда они будут управляемы".
Оскар Уйалд (ирландский поэт и писатель): "Демократия просто означает битие людей людьми же ради людей".
Геральд Барри (британский журналист): "Демократия: это, когда вы говорите, что вам нравится, а делаете, что вам говорят".
Жорж Луи Боргес (аргентинский поэт, критик и драматург): "Демократия -- это грязная статистика".
Орсон Уэлс (американский режиссер) словами героя одного из фильма: "В Швейцарии они все любят друг друга по--братски, пятьсот лет демократии и мира, и что они произвели? Часы с кукушкой!".
Можно и дальше приводить подобные определения, в которых, конечно, немало сарказма и юмора. Все это означает, что многие великие люди Запада никогда всерьез не воспринимали свои "демократии". Как раз, возможно, в этой связи, один из гениальных ученых XX века, философ и математик Бертран Рассел, сказал: "Фанатичная вера в демократию делает демократические институты невозможными".
После победы демократии над "коммунизмом" западный мир некоторое время испытывал искреннее удовлетворение. До тех пор, пока не почувствовал, что демократия как--то не вживается в Россию (получилась сплошная олигархия), и совсем отвергается в Китае, несмотря на рыночные реформы в этой коммунистической стране. Идеологи несколько подрастерялись, что дало им повод вновь начать размышления над сутью демократии. Неожиданно они столкнулись с курьезом в собственном "демократическом стане". Так, журнал "Экономист" обнаружил колоссальную путаницу в терминах и понятиях. В США, например, в ходу слова либерал и консерватор. Первый -- этот тот, кто выступает за усиление роли государства, увеличение налогов с богатых и расширение социальных благ для низкооплачиваемых слоев населения. То есть тот, кого в Англии называют социалистом или социал--демократом. Таким социалистом в США оказывается нынешний президент Б. Клинтон (не случайно, значит, Б. Сорэз его считает марксистом). Консерватор обычно выступает за урезание прав правительства, расширение рыночной стихии и частного предпринимательства, и никакой заботы о бедных. Такой тип ассоциируется с бывшим претендентом на пост президента Бобом Доуэлом, нынешним спикером конгресса Ньютом Гингричем, Джесси Хэлмсом и т.д. Но в Европе, точнее в Англии, именно таких людей называют либералами.
Журнал справедливо бьет тревогу. По американским стандартам получается, что Тони Блэр -- лидер Рабочей партии Великобритании -- либерал, хотя он "настоящий" социалист. И что же будет, если такая путаница в словоупотреблении внедрится в сознании масс, и избиратели, абсолютно все поперепутав, будут голосовать за "либерала" Блэра, а не консерватора Дж. Мэйджора, который как раз и есть либерал.62 Все это не так смешно, особенно применительно к России, к которой мы, в конце--концов, еще подойдем. Это одна сторона проблем демократии.
Есть еще более важные проблемы, которые ограничивают демократию на полных "законных" основаниях. Это так называемый принцип "нанесения ущерба" или просто "принцип ущерба", который в свое время был определен классиком либерализма Джоном Стюартом Миллом. В свое время он написал: "Единственным основанием, при котором сила может быть правомерно применима к любому члену цивилизованного общества, даже против его воли, является предотвращение ущерба другим".63 Понятно, что термин "ущерб другим" можно интерпретировать как угодно в зависимости от ситуации. Любое взаимодействие между людьми, между людьми и гос. органами при желании можно подать как "нанесение ущерба", тем более, что в капиталистическом обществе, в системе купи--продай, кто--то оказывается "ущербным". К тому же Милл оговаривает, что этот принцип имеет силу только в "цивилизованном обществе". Можно долго доказывать, цивилизованное это общество или не цивилизованное, и так без конца. В результате вся эта демократия, по крайней мере, на теоретическом уровне, ничего не означает. На практическом же уровне все становится очень даже просто. Побеждает тот, у кого деньги, а денег больше у того, кто хорошо знает законы и психологию рыночной экономики, напоминающие законы джунглей. В западных обществах, таким образом, демократия и рынок -- две стороны одной медали. И в этом смысле, между ними нет противоречий, как считают Сорэз и Сорос.
По форме может быть множество демократий, но суть их одна, и лучше Ленина никто ее не сформулировал: демократия -- это государственная машина для подавления или большинством меньшинства (= социализм), или меньшинством большинства (= капитализм).
И эту простую истину подтверждает каждодневная практика западных обществ. Вот один из множества примеров из политической жизни в Канаде. Одна из видных членов партии Реформ (правоконсервативная партия), бывший член парламента, некая мисс Жан Браун по каким--то причинам покинула свою родную партию и начала агитировать независимых членов парламента (их единицы) за объединение. Кроме того, она собралась вновь баллотироваться в парламент как независимая, что совсем нехорошо, поскольку таким образом она может "оттянуть" на себя часть голосов от партии Реформ. О результате подобного поведения говорит она сама: "В последние три года мои дети потеряли покой, началось вторжение в личную жизнь моих друзей, моих соседей постоянно беспокоят, мой дом попал под постоянное наблюдение, а почту постоянно перетряхивают (просматривают)"64. Таким образом, наказывается "ренегат" партии.
В свое время мудрый Сократ говорил: "Демократия, если она глупая и несправедливая, такое же зло, как глупая и жестокая тирания". Между прочим, самого Сократа вынудили выпить чашу с ядом как раз демократы тогдашних Афин.
Пресса и цензура. Любому ученому необходимо имя. Наиболее быстро оно приобретается через публикации в газетах, а не в научных журналах, которые читают единицы. Поскольку у меня была приличная практика сотрудничества в газетах Японии и, отчасти, в Южной Корее (в России, само собой), я решил наладить контакты с канадской прессой. Для начала я направил небольшую статейку о русско-канадских отношениях в главную газету Канады "Глоб энд Мэйл". Довольно скоро получил ответ, что мою статью они печатать не будут. Без объяснения причин. Я было сильно расстроился. Но меня "утешил" один знакомый профессор, объяснив, что обычно канадские газеты крайне редко публикуют ученых. Меня такое заявление только раззадорило. Я поставил себе задачу прорваться в "Ванкувер сан", которая довольно много пишет о России. Естественно, статьи совершенно поверхностные и не отражающие реальности. Что опять же неудивительно, поскольку главный принцип в газетах -- это информация и необычное событие или сенсация. Тем не менее, я попытался связаться с редактором "Ванкувер сан" -- Патрицией Грэхэм, отвечающей за зарубежные публикации. Секретарь несколько раз записывала мой телефон, дескать, вам позвонят. Естественно, мне никто не позвонил. Для проверки гипотезы я все--таки направил статью о России Патриции и через две недели получил ожидаемый ответ: "Мы сожалеем, что ваша работа не вписывается в наши текущие планы, но благодарим вас за интерес к Ванкувер сан". Отписано это было на заранее отпечатанном бланке. Надо признать, что система вежливых отказов отработана здесь великолепно. Кстати, умению вежливо отказать обучают в бизнес--школах.
Через некоторое время я обнаружил то, чего никак не ожидал... жесточайшую цензуру, ничуть не уступающей нашей советской цензуре развитого социализма. Только со знаком наоборот. Статьи, в которых я пытался показать реальную экономическую картину России, а также негативную реакцию российского населения на "демократические" реформы нынешних руководителей, отвергались без всяческих объяснений. То же самое происходило со статьями, в которых содержался всего лишь намек на критику политики Ельцина. (Раньше нельзя было критиковать Горбачева, что естественно: слишком много он сделал для Запада). Но хорошо публикуются статьи, где, описывая трудности нынешней российской жизни, выражаешь исторический оптимизм в том, что демократия и рынок в России, в конце--концов, победят, и Россия встанет в ряд "цивилизованных" государств мира. Такая "лапша" навешивается западному читателю даже на страницах лондонского "Экономиста", в принципе самого аналитического журнала по экономике.
До проживания здесь я просто не представлял, насколько идеологизированы, по крайней мере, США и Канада. Можно критиковать частности рынка и демократии. Но вам никто -- ни издательства, ни газеты, ни журналы -- не дадут поставить под сомнение в принципе "ценность" этих институтов. Они в их сознании выступают как универсальные. Их искренне раздражает суждение о том, что могут существовать общества, которые могут не разделять восторг по поводу их "ценностей".
Еще одно "открытие", поразившее меня. -- Фальсификация мировой истории, особенно истории СССР. Я хорошо знаю, как эта история искажалась в советской России. И все--таки не в такой степени, с какой я столкнулся здесь. Вторая мировая война, оказывается, была войной англосаксов против немцев и японцев. Сами же немцы вели ее против евреев. О роли СССР в этой войне в большущих томах -- в лучшем случае -- небольшой параграф. Результаты оболванивания налицо -- одна канадка польского происхождения по случаю D Day (день открытия второго фронта союзниками) благодарит в местной газете США (?) за освобождение Польши во Второй мировой войне.
Еще Н. Бердяев писал, как его поражал, отталкивал и возмущал "царивший повсюду в Европе национализм, склонность всех национальностей к самовозвеличиванию и придаванию себе центрального значения"65. В Америке этот национализм обернут в идеологическую форму -- победа демократии над тоталитаризмом сначала фашистского образца, затем коммунистического.
Все это привело меня к убеждению, что нет деидеологизированных обществ, с одной стороны, с другой -- я не уверен в существовании нефальсифицированных идеологий и историй. Кстати, в канадских исторических книгах американская революция конца XVIII века называется бунтом (мятежом), а американские учебники обычно "пропускают" в своих текстах акт вторжения США на территорию Канады и захвата Торонто во время их, так называемой, войны против англичан 1812 г. Все это вкупе вынуждает меня констатировать: Канада и США представляют собой крайне идеологизированные общества, чистота ценностей которых оберегается всеми государственными средствами. Пожалуй, в этом нет ничего особенного, но к этому надо психологически быть готовым.
В ответ опять же могут возразить: ну, существуют же немало критических книг в адрес правительства, ЦРУ и т.д. Действительно существуют, и я мог бы назвать сотни. Но это не должно вводить в заблуждение. Специфика этого явления такова. Во--первых, большинство из "критических" книг не направлено против системы капитализма, а наоборот, на улучшение этой системы. Как сделать правительство менее коррумпированным, рынок более человечным, демократию более демократичной. Во--вторых, среди них, даже с таким названием как "Конец капитализму", нет альтернативных вариантов, а есть некая "клубничка", позволяющая заработать издательствам и автору. В--третьих, серьезные академические книги имеют крайне ограниченный тираж и они весьма дороги (от 30 до 80 долларов), что, естественно, не по карману простому американцу. Но самое главное в другом, и это другое связано с воспитанной психологией американца, да и канадца тоже. В принципе за свои деньги каждый может отпечатать свою книгу или в неизвестных издательствах, которые, кстати, рекламирует тот же журнал "Экономист", или другим каким--либо путем. В свое время упоминавшийся Б. Сорэз таким образом опубликовал свою книгу и продал ее в единственном экземпляре своему другу. Дело в том, что какая бы книга не была умной или интересной, если она не прошла рекламный путь в специальных книжных рекламных бюллетенях и особенно через телевидение, никто ее ни покупать и соответственно читать не будет. Средний американец читает и покупает только то, что разрекламировано по телевидению. Такова психология американца. В свое время Михаил Шемякин, выдающийся русский художник, проживающий в Нью-Йорке, в интервью, кажется, "Огоньку" рассказывал, что в миллионах экземплярах была раскуплена книга о дерьме одного художника, поданного как "новое слово в искусстве". Именно поэтому они предпочитают читать "бестселлеры" госпожи Даниель Стил, которая имеет хорошую рекламу на телевидении.
Надо помнить и знать, что американец -- не читатель, он прежде всего телезритель, о чем говорилось выше. А это путь к деградации нации. И результаты на лицах. На многих из них печать вырождения.
Для меня лично показателем деградации является интерес населения к банальностям, которые занимают центральное место на телевидении. В 1994 г. все "стонали" вокруг двух девиц--фигуристок, одна из которой подговорила то ли мужа, то ли любовника "нейтрализовать" соперницу: ей поранили ногу. Обе девицы на этом шуме заработали наверняка по миллиону долларов, а публика получила "острые" ощущения. Почти два года тянулся суд над спортсменом--футболистом, которого обвиняли в убийстве бывшей жены и ее бой--фрэнда (дружка--любовника, по--нашему). Вся Америка кипела, страсти были нешуточные. Одни -- за спортсмена, другие -- против. Спортсмен уже накатал книгу об этой истории. Кто--то уже снял фильм об этом. Впечатление массового маразма.
Мне представляется, что общества, население которых с неподдельным интересом следит за такой банальщиной, не стоящей выеденного яйца, обречены.